….Они бежали, взявшись за руки, вдоль бесконечных металлических стеллажей. Ритмично, в такт их дыханию дрожали и звенели баночки с формалином. Внутри каждой из них колыхалась темная плотная субстанция. Бежали к заветному шкафчику со стеклянными дверями. На поверхности стекла отражался тусклый желтый свет, льющийся с потолка. Шкафчик улыбался и подмигивал, манил к себе, источал сладкий, дурманящий запах. Жужжали от напряжения лампочки, стеллажи с рядами маринованных почек тряслись в лихорадке. Они задыхались, кашляли, но бежали все равно. Но чем быстрее они бежали, тем больше удалялась желанная цель.

Она прорывалась через толщу застоявшегося воздуха, закусив губу и не обращая внимания на сочившуюся по подбородку кровь. Густые, липкие капли иногда срывались и улетали куда-то вниз. На ее виске нервно билась тонкая синеватая жилка, щеки покрывал нездоровый румянец.

Он едва успевал за ней. Хватался за ее руку, как утопающий. Волочил ноги, как паралитик. Всхлипывал и постанывал. Его взгляд был бессмысленным и печальным. Взгляд умирающей болонки. На краю бездны даже тупую от рождения псину, бывает, охватывает непонятная тоска.

Он чувствовал, что она затягивает его в бездну, но он привык жить в ее тени и не задаваться лишними вопросами. «Будь проще!», - говорила она ему, и он становился проще. У него просто не было выбора.

И сейчас он не видел цели и не знал, чем все это кончится. Но она сказала: «Тебе не нужно ничего понимать, душа моя. Я все понимаю за двоих»….

читать дальшеОна: Поторопись. Мы опаздываем.

Он: Куда?

Она: Тебе вовсе не обязательно это знать. Опаздываем и все.

Он: Мне все не обязательно. Не обязательно, но, черт возьми, желательно! Хочу, черт побери, знать!

Она: Ого! Песик рвет поводок…. Чертыхаться научился.

Он: Опять издеваешься… И не надоест тебе. Сколько можно?

Она: Столько сколько нужно, в принципе. Но на сей раз ты не прав, любовь моя. Я скорее искренне удивлена и обрадована. В кой то веки ты не просто скулишь, все так же покорно сидя на цепи, а рвешься на волю, действительно рвешься. Рвись, милый. Кто знает, может, получится.

Он: Мне стоит только захотеть – и получится!

Она: Конечно. Так захоти.

Он: Захочу, когда захочу.

Она: Ты сам-то понял, что ты сказал?

Он: Да понял я, понял! Я все всегда понимал и понимаю. Понимаю, слышишь? Понимаю!

Она: Ну-ну, успокойся. Бежим, а то опоздаем.

Он: Нет!

Она: Что значит «нет»?

Он: Не побегу.

Она: Почему?

Он: Не хочу. Не понимаю, зачем все это нужно.

Она: Ты мне надоел: ты знаешь другие глаголы, кроме «понимать» и «хотеть»? Понимать и хотеть! Размечтался. Понимать – означает иметь светлый разум, не замутненный ни гневом, ни радостью, не омраченный ни счастьем, ни горестью, не замаранный страстями, не изъеденный тщеславием. А хотеть? Жаждать, алкать, стремиться к чему-то всеми восемью нежными щупальцами души, а потом извергать из чрева черную жидкость удовлетворения и загаживать все вокруг.

Он: Я похож на двоечника, которому добрая учительница по собственному почину, по доброте, так сказать, душевной объясняет пропущенный урок. Похож, да?

Она: Что-то есть.

Он: Так вот – мне не нужны уроки. А твои уроки и подавно: со своей жизнью разберись сначала, тварь.

Она: Я могу обидеться.

Он: Я только того и жду. Когда же ты, наконец, обидишься и царственно уберешься с глаз долой.

(Она вырывает руку и начинает стремительно удаляться. Он инстинктивно бросается ей вслед. Но она бежит намного быстрее, ему не удается ее догнать. Ее силуэт становится все более расплывчатым. Он бессильно останавливается.)

Он: Как хочешь. Все всегда происходит только так, как ты хочешь. Прощай, любимая. Надеюсь, больше не увидимся.